Татьяна Ривчун: – Почему выставка называется «Отзвуки театра. Адажио уходящего века»?
Ольга Оснач: – Выставка посвящена грядущему юбилею Большого театра, которому в следующем году будет 250 лет. В связи с этим событием галерея затеяла огромный проект, в который включились художники, и каждый несет свою дань этому большому событию. Именно это и послужило такому названию выставки.
По большей части я работаю с воспоминаниями. Это, наверное, одна из основных тем моих работ, и попытка через эти работы поймать время – поймать его и зафиксировать.
Через предметы мне всегда хочется подтолкнуть зрителя в те воспоминания, которые они у него побуждают, погрузить в радостные или тревожащие воспоминания, в любом случае – взволновать эмоционально. Поэтому я всегда для своих работ придирчиво выбираю те предметы, которые могут послужить этой цели.
В отношении Большого театра я задумалась, когда поняла, что надо работать над такой невообразимо громадной темой. Я задумалась о том, что я могу такого сказать, чего не сказали до меня. Билеты – это как раз такая крохотная вещь, которая всем напоминает об этом огромном празднике, о счастье, сказке, к которой они ведут. Билет – это крохотная бумажка, которую люди хранят годами, десятилетиями, иногда даже и столетиями, потому что она является пропуском в эту сказку.
Татьяна Ривчун: – За нами сейчас висит одна из работ серии «Билеты отгремевших спектаклей». Как проходила работа над этой картиной?
Ольга Оснач: – Это картина, написанная с реального билета 1875 года. Его мне предоставил Музей Москвы, у них в фондах эти билеты хранятся очень трепетно. Ни у кого не вызывает удивления, когда мы делаем портрет человека – прорисовываем брови, глаза, волосы, что угодно. Вот это точно такой же портрет билета. Для меня важно очень трепетно к нему отнестись, потому что все эти подробности, детали, которые наложило на него время, показывают его сложную жизнь. Эта крохотная бумажка прожила 150 лет, и мне хочется отдать дань времени, которое отпечаталось на нем. Для этого надо все передать таким, какое оно есть. Это его портрет, поэтому любая деталь будет важна. Она создаст, завершит, дополнит и полностью сформирует этот портрет, иначе это была бы не полная картина.
Татьяна Ривчун: – Расскажите о своем художественном пути
Ольга Оснач: – На самом деле, у меня такой прямолинейный путь, совершенно банальный: школа, училище, институт, все художественное, я профессиональный художник. Художественная школа – пять лет, художественное училище - четыре с половиной года, институт – пять лет. Вот такой самый, что ни на есть, прямой путь, без всяких извилин. Я заканчивала керамику в МВХПУ им. Строганова, и проработала в этой сфере, наверное, девять лет. А затем потихоньку начала понимать, что мне хочется заниматься другим. Живописью всегда было страшно заниматься, потому что мне казалось, что это очень серьезное занятие для серьезных людей. А я не очень серьезный человек. Но в 2001 году я написала всем заказчикам, всем архитекторам, с кем работала, написала всем галеристам, что я заканчиваю заниматься керамикой и буду заниматься живописью. Это было ужасно. И, наверное, года три было очень тяжело перестраиваться и думать, на что ты вообще способен.
Это очень странное было время, очень странное. Ты стоишь, не знаешь, что делать со всеми своими академическими знаниями, куда идти, куда двигаться, и что тебе важно. Вообще ради чего ты все бросила и хочешь высказаться, как говорится, на какую-то серьезную тему. Но, я думаю, человек всегда нащупывает в себе то, что в нем уже есть. Если он честно проводит эти раскопки, то он найдет именно то, что внутри него заложено.
Татьяна Ривчун: – Сейчас ваш статус глобально поменялся. Ваши работы нельзя вывезти из страны без специального разрешения, а некоторые картины находятся в Русском музее. Вы чувствуете это? Поменялось как-то ощущение внутри?
Ольга Оснач: – Когда моя работа попала в коллекцию Русского музея, и мне прислали письмо на пяти листах, это ощущение было удивительное совершенно. Восторга было даже, может быть больше, чем когда я поступила в институт. Это даже не то что признание, это какое-то настолько громадное событие, что твоя работа находится в этом хранилище предметов искусства.
Выставка, после которой началась работа с Русским музеем, была для меня очень, я даже не знаю, лестной, наверное, это слабое слово, потому что у меня было много работ на выставке, которые висели вперемешку с великими. Рядом с Кустодиевым, рядом с Гончаровой, рядом с Татлиным. Ты ходишь там и думаешь, что такого не может быть.
Татьяна Ривчун: – Чего бы вы хотели добиться и считаете на данный момент достаточно сложным?
Ольга Оснач: – Самое сложное, наверное, это большая персональная выставка в большом музее. Каждый раз думаешь, достаточно ли у тебя личных авторских тем, которые могут вызвать интерес? Сможешь ли ты решить какую-то большую, важную тему, чтобы это произошло?
Татьяна Ривчун: Есть ли какие-то темы, концепции, которые хотелось бы еще исследовать?
Ольга Оснач: – Обычно об этом не говорят. Потом у меня вошло в привычку беспрерывно записывать, о чем бы я хотела подумать. Этот список, он какой-то бесконечный, там уже позиций 200. Иногда с ужасом думаю, что не то, что жизни не хватит, нескольких жизней не хватит, чтобы это все решить. И все время в голове происходит отбор, что важно, что неважно, что меня больше интересует, о чем бы я могла сказать наиболее пронзительно.
Татьяна Ривчун: – Среди нашей аудитории очень много студентов, которые интересуются искусством, в том числе, много молодых художников, которые занимаются не только современным, но и классическим искусством. Можете ли вы им что-то посоветовать?
Ольга Оснач: – Я бы так сказала: мир для следующего поколения всегда будет новым. Мы прошли от дисковых телефонов в нашей юности до мира, который существует сейчас. Художник всегда должен говорить о своем времени. Я очень много провожу просмотров художественных институтов и часто вижу, что люди говорят не языком своего времени. Это превращает искусство в какую-то «задохлость».
Человек должен говорить своим поколением, языком своего времени. Они во что бы то ни стало должны создавать этот новый язык и использовать наследие. Но время в их работах должно читаться. Зритель должен видеть, что эта вещь сделана сейчас, что человек живет в нашем времени, он понимает его, он видит его, и он хочет общаться со своими современниками. Пусть они никогда этого не забывают.
Татьяна Ривчун: – Назовите ваш любимый музей.
Ольга Оснач: – Пушкинский.
Татьяна Ривчун: – Ваш любимый художник и любимая картина?
Ольга Оснач: – Невозможно выбрать одного, назову одного из – Матисс. Она из любимых его работ – это «Красные рыбки». Она, к слову, находится в музее им. А.С. Пушкина.